— Вяжи!

А как ее вязать? Сварт быстро обмотал ей морду прочными веревками. И тут мне пришла в голову одна мысль.

— Нужно привязать хвост к голове!

Еле-еле мы скрутили ее в бублик. Наверх хвост не загибался, вбок тоже никак, я побоялся сломать ей хребтину, так что мы подогнули его через низ и хоть не напрямую, но закрепили веревку с морды к задней части хвоста.

Тварь шипела, дергалась всем телом, но сделать ничего не могла, в том числе и уползти в трясину.

Тогда мы пошли на помощь к другим тройкам. Там были те же сложности, что и у нас: побить тварь было не так уж сложно, убить — и того проще, а вот как скрутить? Так что мы уже опробованным способом обматывали их веревками. И вскоре у нас было четыре пойманных твари.

Альрик довольно похлопал меня по плечу, потом подозвал Видарссона:

— Одна твоя. Давай!

Парень взял топорик и с силой вонзил ближайшей твари в шею, затем еще и еще. Рубил, как дрова. Наконец тварь содрогнулась и затихла. И вечно отстающий Видарссон поднялся до третьей руны.

Глава 8

На ночлег мы отошли к соснам, где было не так сыро, тварей отволокли туда же. Альрик распределил очередность стражи, моя была под утро, мы наскоро перекусили и легли спать.

Перед уходом Вепрь осветил место сражения, и мы увидели, как болото шевелилось от множества разных тварей, не только мшин, но и других. Странных, чудных, покрытых мхом, слизью, чешуей, бородавками, с гребнями, рогами, хвостами. Если бы видеть ночью, как днем, то можно было бы тут славно поохотиться! Ну и если б Фомрир забрал условие, так как силой оттуда пахло, но не больше моей.

Я завернулся в волчий плащ и уснул.

Проснулся от того, что стало трудно дышать, будто кто-то тяжелый уселся на моей груди и давил всем своим весом. Я махнул рукой перед собой. Никого. Перевернулся на бок и хотел было снова заснуть, но ощущение чужого присутствия не пропадало.

Нехотя развернул плащ, поднялся, с трудом разлепил глаза. Вот тоже… Обычно я легко вскакиваю, даже если спал совсем чуть, а тут дышать тяжело, глаза не продрать, голова в тумане, а ведь не пил с самого Сторборга. Костер давно погас, ну так оно и правильно. Нашим сторожам огонь ни к чему, только мешать будет.

Рядом мелькнула чья-то тень. Промчалась так быстро, как не всякий карл сможет. Неужто Альрик чудит? Зачем ему?

Я протер глаза, но в тусклом свете звезд видел лишь смутные очертания. Вон там лежат наши скрученные твари, все извиваются. Вон хирдманы.

И снова что-то мелькнуло. Быстро. Лишь краем глаза успел зацепить.

Скинул плащ, взял в руки топорик. Где же сторожа? Судя по звездам, изрядно перевалило за полночь. Еще немного, и на востоке небо начнет светлеть, в деревнях запоют первые петухи.

Тень! Я резко вскинул топор, метя обухом, а не острием. Ничего! Не попал.

Сердце сдавило тревогой. Неужто те болотные чудища приползли сюда? Неужто сожрали наших стражей? Я не спеша пошел по лагерю, внимательно оглядывая спящих. Один, два, три…

Шум по правую руку, за чахлой сосенкой. Рванул туда. А там Видарссон выворачивает свой желудок наружу. Отравился? Когда? Чем? Ел то же, что и мы, вчера получил третью руну, если и повредил нутро во время боя, так все залечил с новой руной.

Шум в лагере.

Все ульверы уже на ногах и с оружием. Альрик позвал Халле, видать, его черед был стоять на страже. Огонь никто так и не высекал. И я в очередной раз пожалел, что мы не взяли с собой Эгиля Кота.

Мы встали вместе, но меня все еще мучила странная тревога, аж на сердце давила и дыхание сбивала. Да и остальные ульверы дышали тяжело, Видарссон нетвердо стоял на ногах, и Сварт его подпер плечом. Айс вдруг тоже наклонился и выплюнул весь небогатый ужин. Кто шумел-то?

Я угадывал ульверов по росту, силуэтам, прическам, и даже казалось, что мог разглядеть их черты лица. Но никак не мог найти Тулле, этого долговязого болвана. Я не чувствовал рядом силы пятирунного.

— Поищу Тулле, — натужно сказал я и шагнул в сторону.

Альрик не стал меня удерживать. Я изо всех сил напрягал глаза, вслушивался в тихий шепот ветра, в далекое дыхание трясины, в вскрики ночных птиц, хотя одна орала так утробно и зычно, что заглушала все звуки напрочь, потому больше всего я полагался на чутье. Пять рун не скрыть, хотя я слышал, что такие умельцы есть.

Сбоку почудился отзвук рунной силы. Я пошел туда. Постепенно добавился хруст веток. Пыхтение. Рычание. Ухание. Глухой стук.

— Тулле? Ты тут? Тулле!

Внезапно тень, которую я принял за причудливой формы пень, выпрямилась, вытянулась наверх. И бросилась на меня. Мигнул отблеск на металле, и я едва успел отшатнуться.

— Тулле!

А кто еще тут мог быть пятирунным?

Тень пыхтела, рычала и бездумно размахивала мечом во все стороны. Бросалась на меня снова и снова. Я едва успевал отпрыгивать да уклоняться. Если бы Тулле был в своем уме, то убил бы. Мне не хватало ни роста, ни длины оружия, чтоб подобраться к нему ближе. Но обезумевший Тулле забыл свои навыки и лишь махал руками, стараясь достать меня. Меч ему только мешал.

Я отскакивал за сосенки, пару раз отбил удары топором, подставляя обух. Не хотел его ранить. С чего Тулле вдруг понесло сейчас? Кто мог его разозлить ночью?

Окончательно взбеленившись, Тулле догадался отшвырнуть меч и пошел на меня с голыми руками. И вот тут я уже не ждал: подпрыгнул и со всей силы влупил ему опять-таки обухом в висок. Он застыл на месте, покачнулся и упал, как подрубленный, едва не влетев лицом в обкорнанный им же стволик. Я напрыгнул сзади, стащил с него пояс и закрутил руки за спиной. Пусть охолонет немного.

Тулле дергался, как пойманные мшины, грыз зубами мох, хрипел, пытался разорвать плотные кожаные путы. Я посмотрел на это и сделал еще один виток вокруг его рук.

— Кай! — зов, больше похожий на выдох.

Я схватил топор и отскочил в сторону. Кто тут еще?

В зыбком свете звезд я не мог разглядеть ничего, кроме коротышек-сосенок. Сбоку заполыхал огонь — ульверы все же решили разжечь костер. Я отвернулся, не желая терять то убогое ночное зрение, что было у меня сейчас.